Обзор исторического произведения для детей и юношества: Исторические книги для детей и подростков — 222 книги

Шарль Ришом. География в эстампах, с повестями и картинами по предметам географии — Geographie en estampes, nouvelles et etudes geographigues. Санкт-Петербург, 1846.

Книга представляет собой сборник небольших рассказов о различных странах, которые могут дать детям начальные представления о них. Каждая история (повесть, сказка) предваряется занимательной характеристикой страны, написанной французским географом Шарлем-Эженом Ришомом.
Книга издана параллельно на французском и русском языках. Иллюстрации выполнены в технике литографии.

Maurice Bonvoisin. Nos Chéris chez eux, à la ville, à la mer, à la campagne, dans le monde. Paris, 1887
Морис Бонвуазен. Наши любимые дома, в городе, на море, в деревне, в мире, дома. Париж, 1887

Сборник детских рассказов в картинках авторства Мориса Шарля Матье Бонвуазена (псевдоним Марс) (1849–1912), бельгийского дизайнера, иллюстратора, художника. Марс много сотрудничал с парижскими иллюстрированными газетами, как новостными, так и сатирическими, был известен также в Великобритании и России. Специализировался в том числе на документальных зарисовках с натуры. Среди его работ – описания жизни в Париже, на французских и бельгийских курортах и пляжах, жизни русских моряков и др.
На выставке представлена книга для детей младшего возраста, описывающая бытовые подробности жизни одной семьи в разных обстоятельствах и ситуациях.

Georges Montorgueil. Jouons à l’histoire. Paris, 1908
Жорж Монторгей. Давай поиграем в историю. Париж, 1908

«Давай поиграем в историю» — книга известного французского писателя Жоржа Монторгея (настоящее имя — Октав Лебег) (1857—1933), автора сочинений о Наполеоне и других романов о французской истории. В ней излагаются наиболее выдающиеся события из французской истории в адаптированном для детского возраста виде. В качестве иллюстраций служат изображения кукол в различных сюжетно-исторических ситуациях. Книга содержит 30 больших полностраничных иллюстраций, выполненных в технике хромолитографии.

“

На нашей виртуальной выставке представлено порядка 40 изданий для детей из собрания редких книг Библиотеки иностранной литературы, но даже это количество даёт представление о том, каким был круг детского чтения полтора-два века назад. По понятным причинам детская книга сохранилась плохо: в процессе чтения, обучения, особенно маленьких детей, книги страдали, их рвали, любимые книжки зачитывали до дыр. О бытовании той или иной книги лучше всего говорят оставленные на полях заметки, рисунки и следы от чернил. Сейчас библиотека временно не обслуживает читателей, но, когда она вновь откроется, мы ждём вас в читальном зале.

— Ольга Шуб, библиотекарь Центра редкой книги и коллекций

Дети и молодежь в истории

Введение

Мириам Форман-Брунелл, Университет Миссури-Канзас-Сити

На этой японской живописи 18-го века, написанной тушью Ханабуса Итё, появляются дети. В деталях картины — будто бы счастливые дети, энергично бегущие на кукольный спектакль бродячего артиста. Судя по этой картине, как и гарвардский зоолог Эдвард Сильвестр Морс, можно предположить, что Япония была детским «раем», где младенцам нравилось кататься на спинах детей старшего возраста, а не плакать в их кроватках. Тем не менее, исследование глубин этого источника усложняет эту радужную картину прошлого.

Рассмотрение возраста, пола и класса детей показывает, что полускрытые фигуры в окне были девочками из высшего общества, которым не разрешалось играть на улицах. Хотя на картине дети внизу изображены радостными, эти комори (няни), которые заботились о детях в обмен на комнату и питание, часто впадали в глубокое отчаяние. В то время как конфуцианские трактаты об образовании, здоровье и кормилице являются источниками, которые ничего не говорят о людях из низших слоев общества, другие свидетельства, такие как песни, которые поют komori — задокументируйте больше страданий, чем восторгов.

Знание того, как пересматривать устоявшиеся предположения, рассматривать различные точки зрения и устанавливать связи между исследованием и интерпретацией, имеет важное значение для исследования истории детей и молодежи. Важнейшее значение в этом начинании имеет умелое использование первоисточников (оригинальных записей, созданных в течение изучаемого периода или подготовленных участником позже), которые сохранились из прошлого).

Как вы изучаете историю молодежи? Что могут раскрыть первоисточники? Какие ограничения они налагают? Какой свет может пролить история молодежи на прошлое? Это эссе призвано служить руководством по поиску, интерпретации или «прочтению» первоисточников о молодых людях от древних цивилизаций до наших дней.

Следующий раздел »

Как изучать историю детей и юношества?

Начните с того, что поместите детей в центр исследования

В стандартных учебниках по истории США, Европы и мира знания о детях ограничиваются жизнью исключительных подростков или анонимных, обычных детей в семейном контексте. Помимо горстки героев и полезных дочерей и сыновей, дети остались на обочине исторических исследований, которые традиционно были сосредоточены на взрослом обществе. Когда мы помещаем молодых людей в центр исследования, мы обнаруживаем, что они были важной частью каждой цивилизации.

С младенчества через детство и во взрослую жизнь молодые люди жили в хижинах и домах, приютах и ​​общежитиях. Они работали прислугой, уличными торговцами, рабами, нянями и детьми, добывая золото в Перу, строя фонари в Каире и шья футбольные мячи в Пакистане. Они посещали школы и места отправления культа, где играли, молились, учились и общались.

Дети со всего мира участвовали в многочисленных молодежных организациях, таких как бойскауты, девушки-скауты или пионеры. Некоторые дети сыграли заметную роль в знаменательных событиях и эпохах истории. В возрасте трех лет Сонам ​​Гьяцо стал 3-м Далай-ламой. «Младенческие правители» обладали политической, военной, духовной или символической властью в древних культурах, а также в досовременных цивилизациях. Многие молодые люди участвовали в крестовых походах и плавали на «Мейфлауэре». Еще больше служили на передовой во время наполеоновских войн и были в авангарде движений за гражданские права и права женщин.

Когда мы изучаем опыт молодых людей, мы часто видим хорошо известные темы в новом свете. И так же часто появляются новые темы, а также новые способы понимания исторических сдвигов и периодов. Например, средневековые гравюры на дереве и фрески «Пляска смерти» показывают, что родители в панике не бросили своих детей во время Черной смерти, как считалось ранее. Вместо этого родители оплакивали потерю ребенка, которого, как они понимали, разлучила с ними Смерть.

Использование категорий анализа

Важным начальным шагом к изучению истории детей и юношества является превращение «возраста» в категорию анализа. Предпочтение возрасту исторических субъектов имеет решающее значение, потому что опыт, возможности, способности, ожидания и цели молодых людей обычно отличаются от опыта взрослых. Этот римский мраморный саркофаг, датируемый первой половиной II века н. э., изображает развитие мальчика от младенчества до детства.

Тем не менее определить, кто ребенок, а кто молодой взрослый, иногда бывает сложнее, чем предполагает этот саркофаг, поскольку определения «детство» и «юность» были более изменчивыми, чем фиксированными. В дополнение к реальному возрасту параметры детства часто устанавливаются биологическим созреванием; тем не менее, даже начало менархе (возраст первой менструации, который часто сигнализирует о начале взрослой жизни) со временем сместился. С конца 19 века возраст, в котором у европейских девочек начинаются менструации, снизился примерно с 16 до примерно 11 сегодня.

Идеологические факторы и юридические обозначения, которые также определяют детство, претерпели значительные изменения. В то время как сегодня средний «возраст согласия» во всем мире составляет 16 лет, немногим более века назад ребенок в возрасте 10 или 12 лет считался юридически совершеннолетним для согласия на сексуальную активность в большинстве американских штатов.

Помимо возраста, пол является аналитически значимой категорией, полезной для выявления различий в ожиданиях и опыте девочек и мальчиков. Обычаи воспитания достоверно показывают, что социализация сыновей существенно отличалась от социализации дочерей. В Мексике 16-го века, например, младенец мужского пола получал щит, стрелы, инструменты и письменные принадлежности, тогда как девочка приобретала предметы домашнего обихода: метлу, тростниковую корзину и веретено.

Гендерные различия также подчеркиваются источниками, предлагающими родителям рекомендации по воспитанию детей, а также источниками, которые давали советы детям своими родителями. Согласно наблюдениям монаха-францисканца в его 12-томной рукописи (1569 г.) по истории и культуре ацтеков, матери из числа коренных народов советовали своим дочерям быть аккуратными, говорить мягко и ходить тихо.

Для наиболее полного понимания личности, обстоятельств, опыта и перспектив мальчиков и девочек в прошлом и настоящем исследователям следует рассмотреть возможность изучения взаимосвязей возраста и пола, а также расы, этнической принадлежности, сексуальной идентичности и других факторов. соответствующие категории, которые формируют людей и идеалы.

Изучение культурных конструкций

Хотя до сих пор считается, что «детство» универсально и неизменно, не все цивилизации разделяют одинаковые представления о детях. В каждом обществе представления о детях обычно меняются со временем. В Германии, например, попытка переопределить детство как период невинности привела к канонизации одних народных сказок и исключению других. Сравнение различных изданий собрания сочинений братьев Гримм показывает, что книги, изданные после 1819 г.опущены тревожные истории о детях, совершающих бессмысленные акты насилия.

Изображения детей в «классических» художественных произведениях, опубликованных между 1865 и 1920 годами, представляют собой еще один пример того, как старые представления о детстве уступают место «современным». Алиса в стране чудес (1865), Маленькие женщины (1868/9), Том Сойер (1876) и многие другие романы, опубликованные во время «золотого века» англо-американской детской литературы, отразили сдвиг в воспитании детей. традиции от дидактической литературы до занимательных фантазий.

Помимо «детства», «девичество» и «мальчишество» — культурно и социально сконструированные понятия, вписанные в литературные источники, встроенные в источники материальной культуры, воплощенные в искусстве — даже выгравированные на человеческом теле. В то время как действия и упражнения, закодированные как мужские, сформировали у мальчиков разные части тела, чем у девочек, другие культурные традиции были более инвазивными. В некоторых частях Азии и Африки, где женское обрезание было направлено на подготовку девочек к замужеству путем искоренения полового влечения и обеспечения чистоты, мужское ритуальное обрезание способствовало повышению их сексуальной потенции и социальной автономии.

Несмотря на очевидные различия между девочкой и мальчишкой, границы между этими конструкциями не были ни статичными, ни однородными. Картины народного искусства, например, предлагают визуально убедительную информацию о том, что представления о женственности и мужественности не всегда были одинаковыми. Маленький мальчик, одетый в маскарадное платье и изящные панталоны на этой картине XIX века, на первый взгляд неотличим от своей старшей сестры. Однако более внимательное изучение его положения, позы и игрушек показывает, что, хотя его одежда была женственной, он практиковал навыки и чувства — независимость, мастерство, уверенность, контроль, храбрость и доминирование — викторианского мужественности.

Изучите «Жизненный опыт» или «Повседневную жизнь» обычных детей

Хотя идеализированные изображения детей раскрывают ожидания взрослых от молодых людей, они часто не изображают жизнь детей такой, какой они ее прожили. Повседневные переживания детей лучше отражались в других источниках, например, в документальных фотографиях. На них запечатлена повседневная жизнь китайских детей, которые продавали игрушки в 1930-х и начале 1940-х годов. Артефакты, такие как шляпы на день рождения или «паспортные маски», которые носили подростки народа дан, когда они достигли совершеннолетия в западной части Кот-д’Ивуара и Либерии, относятся к числу многих типов материалов, которые документируют многочисленные ритуалы и обряды церемоний перехода, которые были частью детства во всех культурах.

Хотя эти предметы мало что говорят о том, как дети пережили эти события, дневники и письма, которые дети написали, игры, в которые они играли, и школьные задания, которые они выполнили (или не выполнили), являются одними из многих типов документов, которые могут открыть окно в субъективный опыт молодежи.

В странах и культурах, где процесс социального взросления контролировался, а также оспаривался, документальные свидетельства могут быть полезны для выявления методов, используемых детьми для «договора» между стандартами взрослых и их собственными желаниями. Источники, созданные молодыми людьми, а также некоторые материалы, созданные взрослыми, иногда раскрывают способы, которыми дети стремились выполнить требования взрослых и как они бросали им вызов.

Будь то на чердаках или в дневниках, дети и юноши часто бросали вызов преобладающим диктатам, выкраивая для себя физическое или психологическое пространство. В своем стремлении к независимости дети проявляли историческую или социальную активность самыми разными способами.

Повседневная деятельность, а также «субъективность» детей рабов, столкнувшихся с конкурирующими требованиями родителей и плантаторов, можно почерпнуть из других источников: свидетельств беглецов или освобожденных рабов, записей плантаторов, народных сказок и устных рассказов. В отличие от интервью, проведенных Управлением рабочих проектов США во время Великой депрессии, описи торговцев или журналы невольничьих судов, записанные капитанами и их экипажами, предоставляют числовую информацию о порабощении детей и их выживании.

Постановка вопросов, ориентированных на ребенка

Динамичный процесс формулирования критических (аналитических) вопросов, которые будут как извлекать информацию, так и побуждать к более сложным вопросам, которые в конечном итоге проясняют взаимосвязь между фактами и явлениями, является центральным элементом исторического исследования. Постановка вопросов, ориентированных конкретно на ребенка, делает видимыми конкретные обстоятельства детского опыта, которые потенциально могут бросить вызов господствующим предположениям. Ниже приведены примеры вопросов, которые помещают детей в центр исследования:

• Каким образом различные социальные устройства, верования, обычаи, идеологии и исторические факторы формируют представления о детстве, а также детский опыт?
• Как раса, класс, этническая принадлежность, национальность, пол, сексуальность, сексуальная ориентация, религия и регион влияют на детство, юность, юность и отрочество?
• Какие существуют доказательства множественности представлений о детстве, отрочестве и отрочестве? Сосуществуют ли «доминирующие» конструкты (также называемые «нормативными» или «подходящими») или конкурирующие с субкультурными, «ненормативными» или «неподходящими» формами?
• Что думают и чувствуют дети и молодежь? Какими способами они выражают себя?
• Как представлены, описаны и охарактеризованы девочки и мальчики? Какие риторические приемы (например, тон, язык, метафоры, позы, взгляды, образы) или стратегии использует продюсер для передачи определенных значений?

« Предыдущий разделСледующий раздел »

Как использовать первоисточники, связанные с детьми?

Первичные источники предоставляют необработанные данные, по которым реконструируется история девочек и мальчиков. Хотя поиск материала иногда может быть сложной задачей, различные записи, относящиеся к детству, можно найти в архивах, а также на чердаках, на рекламных щитах и ​​стенах зданий.

Вот несколько примеров различного рода документальных источников, используемых историками детства.

Литературные источники

Литература может дать представление об истории детства и юности, раскрывая, как взрослые представляли себе детей и как они обращались с ними в разные исторические периоды.

От легенд до народных сказок, от книжек с картинками до романов-соблазнителей, от художественной литературы до биографий, рассказы, предназначенные для детей, часто служат дидактическим целям.

«Руководство для начинающих», учебное пособие времен ранней династии Тан (618–907 гг.), состояло из захватывающих историй об известных личностях в истории Китая и легендарных преданий. Хотя Der Struwwelpeter (1845 г.) описывал жестокие шалости двух мальчиков и героизм лидеров-мужчин, он также служил педагогической цели. От «плохих» мальчиков немецкие дети узнали о важности долга, дисциплины и послушания.

Художественная литература — это всего лишь один из видов литературного источника; другие включают детские периодические издания, школьные или детские газеты, такие как новозеландская Школьный дневник . Американские школьники впервые начали читать версии My Weekly Reader в начале 1900-х годов. Его многочисленные стихи, шутки, песни, стишки, статьи и письма в редакцию позволяют исследователям собрать воедино культурные интересы взрослых, а также культурные миры детей.

Уникальными среди литературных источников являются рассказы о рабах, которые дают представление о детских впечатлениях, мыслях, переживаниях и чувствах. В своем повествовании 1789 года Олауда Эквиано вспомнил набеги рабов, свидетелем которых он был в возрасте 11 лет. Четверть всех рабов, пересекших Атлантику, были такими же детьми, как он и Оттоба Кугоано, чьи мемуары 1787 года также описывают дифференцированное обращение с детьми во время Среднего прохода. .

Книга Гарриет А. Джейкоб « происшествий из жизни пленницы рабынь » (1861 г.) дает представление об особенностях гендерного опыта девочек на плантациях. Рассказы о плене (например, воспоминания Мэри Джемисон о ее похищении индейцами сенека в 1824 г.), автобиографии, мемуары и свидетельства (например, свидетельства жертв Холокоста) могут обеспечить явно ориентированную на ребенка точку зрения на события, а также саморефлексию, сформированную позже. в жизни.

Личные сообщения

С повествованиями и мемуарами сходны письма, дневники и отчеты, раскрывающие мысли и чувства, которые были личными, но не обязательно «личными». Исторически письма и дневники не только предназначались для широкой аудитории (например, членов семьи), но и формировались в соответствии с культурными традициями как по форме, так и по содержанию. Так обстоит дело с, казалось бы, частными посланиями, а также со многими письмами, отправленными Санте, которые часто раскрывают желания молодых потребителей.

Юридические документы

Законодательство, постановления, акты, статуты, листовки и другие официальные документы, подготовленные правительствами, судами и международными организациями (например, Организацией Объединенных Наций), являются одними из многих видов, которые можно использовать для исследования детской истории. Например, историки пришли к выводу, что 70 процентов лиц, обвиненных в соответствии с Законом о детоубийстве от 1624 года, были служанками в возрасте до 16 лет. Европейская и американская история. Обвиняли ли их в колдовстве или обвиняли других в колдовстве, детские свидетельства проливали свет на их положение в семьях, их роль в сообществах и неопределенность повседневной жизни, которая подпитывала страхи перед сверхъестественным.

Институциональная документация

Институциональная документация, созданная множеством частных и государственных учреждений, созданных для ухода, образования, обучения и заключения мальчиков и девочек, является ключевым источником информации о молодых людях. Одна проблема, однако, заключается в том, что официальные отчеты, написанные администраторами образовательных учреждений и организаций для детей, обычно представляют собой институциональную точку зрения, а не точку зрения молодых инсайдеров.

Тем не менее, институциональные записи ценны. Записи от 19Например, сумасшедшие дома X века дают представление об исторической конструкции «слабоумия». Кроме того, единообразие институционального учета идеально подходит для количественных методов исследования.

Контракты об усыновлении сирот или другие юридические соглашения, которые привели к найму детей-учеников, являются нотариальными документами, в которых содержится информация о практике усыновления и трудоустройства брошенных детей. Записи детских домов подробно описывают десятки бедных детей, которые жили на обочине общества во Франции, Португалии, США и других странах мира. Письменные отчеты могут быть выгодно дополнены фотографиями, например, документирующими создание индийских миссионерских школ.

Таблицы и диаграммы

Таблицы и диаграммы, основанные на различных исторических и/или современных первоисточниках, предоставляют исследователям данные, выраженные в виде измеримой величины. Эти «количественные» форматы также обеспечивают сравнительный контекст. Например, таблица законов о «возрасте согласия» показывает, что определения детства менялись во времени и пространстве.

Множество диаграмм и таблиц, составленных под эгидой Саммита ООН по вопросам развития тысячелетия, предоставляют информацию о мировой детской бедности, голоде, образовании (от начального до высшего), гендерном равенстве и здоровье (недоедание).

Источники материальной культуры

Материальная культура (или объекты) из прошлого может предоставить другие виды информации, недоступные где-либо еще. Историки могут получить информацию об идеалах взрослых, детских практиках, социальных отношениях и значениях вещей, «читая» или интерпретируя идеи, закодированные в искусстве и артефактах.

Надписи и символы надгробий, а также места захоронений, такие как руины кладбища для младенцев в североафриканском городе Карфаген, можно «прочитать» для знания, которое они дают о детстве, а также о родительском горе.

В Древнем Риме похороны включали эпитафии и изображения детей, которые едят пищу, играют с игрушками и учатся с помощью свитков. Археологические находки мумифицированных детей раскрывают природу методов жертвоприношения, а также значение детских жертвоприношений у инков.

Предметы, связанные с едой, такие как древняя финикийская детская бутылочка и формы для хлеба, являются источниками материальной культуры. Они, наряду с рекламой продуктов питания и другими визуальными и текстовыми источниками, могут дать представление о здоровье детей, советы экспертов, практику родителей и предпочтения детей.

Свидетельства детства можно найти в археологических находках, задокументированных в патентах на изобретения и представленных в искусстве и архитектуре. Игрушки, от кукол до игральных костей, предоставляют факты о принципах, методах и значениях игры.

Кроме того, предметы одежды, картины, скульптуры, архитектура и фотографии могут передавать дополнительную информацию о благополучии детей. Подгузники могут закрывать попки младенцев, но интерпретация этих водонепроницаемых сосудов, сделанных из хлопка, мха или других впитывающих материалов, может раскрыть ожидания взрослых в отношении контроля над телом и подвижности детей.

Визуальные и репрезентативные источники

Изображения мальчиков и девочек можно найти в картинах, гравюрах, фотографиях, рекламе, рекламных щитах, фресках, плакатах, а также в фильмах, мультфильмах, видео и других визуальных источниках, созданных взрослыми, подростками, и дети. Многие образы являются визуальными предписаниями того, что детям следует делать, и запретами того, чего им делать не следует.

Кодекс Мендосы , исторический отчет середины XVI века об испанских завоеваниях Мексики (ацтеков), включает изображения детей коренных народов от младенчества до подросткового возраста, которые раскрывают примеры гендерно-возрастных норм, нарушений и наказаний.

Хотя реалистичные изображения детей труднее получить, чем идеализированные, некоторые картины и фотографии (особенно откровенные и документальные изображения) могут отображать более точные характеристики детства, чем другие визуальные формы. Важно понимать, что, хотя первоисточник может выглядеть , чтобы обеспечить точное изображение, даже документальные фотографии могут быть тщательно инсценированы.

Мрачные фотографии Джейкоба Рииса, на которых запечатлены младенцы, мальчики и девочки иммигрантов прогрессивной эры, живущие в ужасных городских условиях, стремились привлечь внимание и вызвать сочувствие и милосердие американского среднего класса.

Многие предметы искусства, созданные детьми, конечно, не сохранились, но те, что сохранились, включают в себя вышитые семплеры и изделия для рукоделия, передаваемые из поколения в поколение. Вышивка Энн Грин из «Свобода в образе богини юности » является исключительным примером школьного искусства, в котором органично переплелись недавно созданные представления о женской и национальной идентичности.

Для того, чтобы понять проблемы молодежи, некоторые историки исследовали культурные произведения, не управляемые взрослыми. «Теги» и «броски» граффити или трафаретные изображения на городских стенах обеспечивают визуальную запись забот и разговоров городской молодежи.

Аудио- и аудио-/визуальные источники

Также полезными для исследования являются песни, которые дают понимание тем, тем и проблем детей — и о них. Вызывающие воспоминания тексты песен, такие как «Я не воспитывал своего мальчика в солдаты», напечатаны на нотах, в песенниках и других опубликованных произведениях.

К счастью для исследователей детской культуры, Исаак Тейлор Хедленд (1859–1942), житель Пекина и ученый Пекинского (Пекинского) университета, собрал детские стишки начала века от нянек, у которых он брал интервью а также от детей, которые пели на улицах и кварталах Пекина и его окрестностей в 1900.

Хотя и менее многочисленны, существуют записи песен — о детях, которые поются детям (например, колыбельные), и другие, которые поют дети. Аспекты детской народной культуры, в частности, игровые, счетные, лагерные и школьные песни, а также стишки со скакалкой и скаутские песнопения передавались из поколения в поколение. Есть номера, которые также можно найти на аудиозаписях.

Карибский бассейн, Песни и игры для детей и Детские песни из Кении — одни из тех в обширной коллекции Smithsonian Folkways Recordings, которые документируют, сохраняют и распространяют звук. В одну запись включен пример подрывного фольклора детства. Нарочито отвратительные версии «Great Green G(l)obs of Greasy, Grimy Gopher Guts» распевались поколениями американских школьников с послевоенных времен.

Пародийные песни, основанные на общих смыслах детской культуры, часто используют знакомые мелодии, например, «Бэтмен пахнет» — намеренно грубая песня, спетая на мелодию классической рождественской мелодии «Джингл Беллз».

Другие звуковые источники включают интервью и устные рассказы. Новозеландцы, опрошенные Проектом устной истории колониального детства (CCOHP), рассказывают воспоминания о своих ранних годах, затрагивая широкий круг тем, от домашних дел до церкви и еды до друзей.

Документальные видеофильмы, сочетающие звукозаписи с движущимися изображениями интервьюируемых, дают исследователям более полную картину прошлого. Например, в одном документальном видеофильме бывшие ученики средней школы Говарда откровенно рассказали о проблемах, с которыми они столкнулись, и о преимуществах, которые они получили, посещая единственную бесплатную среднюю школу для чернокожих в Делавэре до 19 века.50-е годы.

« Предыдущий разделСледующий раздел »

Как интерпретировать или «читать» первоисточники?

Определить

Первое прочтение документального источника не всегда точно; более внимательное повторное прочтение может выявить основные ценности, такие как те, что содержатся в предписывающих источниках, которые направлены на установление или укрепление приемлемых стандартов, идей, взглядов, убеждений и практик. ( Предписывающие источники запрещают отклонения от установленных норм.)

Дискурсивные источники устанавливают воспринимаемые истины (например, об афроамериканских детях-рабах как невежественных) и узаконивают неравные отношения власти (например, отношения между белыми и рабами).

Хотя описательных источников по своей природе «описывают» события, мысли или эмоции, они не обязательно свободны от предвзятости.

Опросить

Чтобы достичь как можно более точного понимания прошлого, исследователи опрашивают или «распаковывают» первоисточники, осторожно, критически и активно задавая вопросы об авторстве, аудитории, содержании, контексте, цели, использовании , надежность и смысл.

Ученые смогли раскрыть важные данные о происхождении, использовании и значении конкретных источников данных, подвергая их систематическому исследованию. Разные виды документов часто требуют специальных аналитических методов, но все они требуют научного подхода, скептического и критического. Исследуете ли вы тексты или объекты, написанные взрослыми или созданные детьми, подумайте над тем, чтобы задать наводящие вопросы, такие как:

• Какой это первоисточник? Игрушка для детей? Икона для взрослых? Или они служат для разных целей, как куклы в странах Буркина-Фасо и Гане в Западной Африке?
• Кто создал источник? Каким образом возраст, пол, статус и т. д. создателя повлияли на создание источника?
• Где он был создан? Произведено? Найденный?
• Когда был создан источник? Опубликовано? Произведено?
• При каких условиях он был создан?
• Для чего был создан, изобретен или произведен источник? Изображение счастливых младенцев, серьезных детей и трудолюбивой молодежи в советском и китайском плакатном искусстве направлено на общение, обучение, развлечение, убеждение и контроль.
• Какова точка зрения производителя источника? Какие текстовые или визуальные словари использовались, чтобы косвенно сообщать о предубеждениях или укреплять убеждения? Какие невысказанные предположения были закодированы или воплощены в нем?
• Для кого создан источник? Кто его использовал?
• Что источник значил для детей и/или взрослых? Как они с ним взаимодействовали?
• Какими были более крупные исторические контексты (например, представления о детстве) во время создания источника?

Подтверждение

Первичные источники имеют основополагающее значение для понимания прошлого, но они не дают непосредственного взгляда на историю. В лучшем случае сами по себе они могут дать только частичное представление. Большинству первичных источников присущи неточности, неопределенности и двусмысленности. Вторичные источники — книги и статьи, написанные учеными, — могут подтверждать результаты исследований, прояснять неясности, обеспечивать конструктивный контекст или закреплять исторические неточности. Расширение рамок, которые углубляют ваше понимание более широкой среды, также может привести к большему количеству связей между историей детей, более широкими социальными тенденциями и вашим конкретным предметом изучения.

Сравнивая первоисточники, можно установить достоверность сообщения и определить, является ли оно репрезентативным, замечательным или реалистичным. В течение чуть более века оригинальная акварель индейской девочки XVI века трансформировалась в акварель мальчика в последующих публикациях о юных жителях Нового Света.

При столкновении с противоречивыми данными сравнение источников может усилить доказательства, предоставить дополнительную информацию и устранить расхождения. Воспоминания, дневник или письмо, например, могут предоставить информацию, отсутствующую на фотографии. Размышление о возможных объяснениях несоответствий, с которыми вы сталкиваетесь при повторном чтении источников, может привести к новым вопросам, пересмотренным предположениям и новым направлениям исследования. Этот динамичный процесс исторического исследования — переформулировка вопросов, предположений и методов — обычно приводит к более ясному пониманию и новаторским интерпретациям.

Анализируя полицейские отчеты, детские стихи или завещания родителей, историки уделяют особое внимание использованию языка, чтобы расшифровать значения символических систем от «бюрократического» до детского лепета. Умение интерпретировать язык и тон документов из более ранних периодов является ключом к пониманию предположений и чувств людей в прошлом.

Сравнить

Сравнительные подходы могут пролить свет на важные аспекты детства. Например, сравнительное исследование вынужденных миграций детей (например, сирот, евреев, африканцев и бедняков) делает очевидным сходство культурных форм и детских идеалов, выходящих за рамки национальных границ.

Сравнение европейской картины раннего Нового времени Питера Брейгеля «Детские игры» с иллюстрациями игр и игр девочек и мальчиков на гравюрах на дереве или укиё-э периода Токугава (1600–1868) показывает сходство и различия в игровой деятельности детей в двух странах на протяжении двух столетий.

Иногда отдельные источники, такие как Повествование о жизни Фредерика Дугласа (1845 г.), особенно полезны для сравнительного анализа. Описание Дугласом мальчиков-рабов с девочками, свободных с несвободными, детей со взрослыми и городских с сельскими рабами обнажает роли, которые пол, статус, возраст и регион играли в формировании детства в XIX веке.юг го века.

« Предыдущий разделСледующий раздел »

Каковы ограничения исходного материала?

Хотя первоисточники могут дать окно в прошлое, представление, как правило, скорее частичное, чем полное. Интерпретационные проблемы часто возникают из-за существующих доказательств, независимо от того, много их или очень мало. Редко, если вообще когда-либо, сохранившаяся информация полностью надежна и позволяет получить точную и полную картину прошлого.

Точка зрения большинства первоисточников по своей сути предвзята. Сознательно или нет, но документы отражают точку зрения создавших их людей. Например, в то время как болезненно медленный процесс фотографирования делал многих викторианских детей несчастными, мрачные выражения лиц, запечатленные на дагерротипах, также отражали условности студийной фотографии, гендерные идеалы, классовые различия и возрастные иерархии. Они также зафиксировали расовые коды, уменьшили этническую культуру и замаскировали сексуальную ориентацию.

Воспоминания о детстве и юности, записанные в мемуарах, автобиографиях и других «жизненных записях» (включая устные исторические интервью), поднимают другие доказательные вопросы. Воспоминания, вызываемые в памяти спустя долгое время после того, как они произошли, фильтруются по возрасту, тревоге или последующим событиям. Например, через полвека после того, как массаи мурран взбунтовались против британского колониального правления, их воспоминания о событиях смешали далекие воспоминания о подростковом возрасте со зрелым взглядом на их нынешнее положение старейшин общины.

И хотя плохая память может привести к неточным воспоминаниям, ностальгическая тоска по безмятежным дням может породить романтизированные воспоминания. Использование воспоминаний членов семьи или сообщества, которые вышивали прошлое, также может способствовать созданию апокрифических историй, в которых больше вымысла, чем фактов.

Если источник был подготовлен родителями, учителями, экспертами или авторами, он может пролить свет на ожидания и представления взрослых о молодых людях. Документы, подготовленные тюрьмами, например, обычно отражают точку зрения приверженцев дисциплины, а не молодых заключенных. Иногда чтение не по существу источников, созданных взрослыми, может дать неожиданные результаты о молодых людях. Кроме того, «альтернативное прочтение» культурных продуктов (например, книг) молодыми людьми может пролить новый свет на проблемы молодежи по сравнению со стандартами взрослых.

Источник, созданный молодым человеком, с большой вероятностью раскрывает юношеские культурные ценности, убеждения, поведение, обычаи и взгляды. Петиция, поданная подростками министру труда США с просьбой разрешить «Битлз» въехать в страну в 1964 году, свидетельствует о появлении американских подростковых субкультурных принципов, политики и практики.

« Предыдущий разделСледующий раздел »

Зачем изучать историю детей и юношества?

Хотя эти области являются относительно новыми, история детства, юношества и исследований девочек уже привлекла внимание к бесчисленным способам, которыми молодые люди, начиная с первых обитателей пещер, оставляли следы в обществах и цивилизациях. В то время как большинство источников раскрывают отношение взрослых к детям, другие озвучивают мысли и чувства девочек и мальчиков.

Независимо от того, изучаете ли вы представления о детстве, сложившиеся в культуре, или повседневный опыт молодежи, ваше исследование может дать оригинальные идеи и даже создать новые области исторических исследований. Интерпретируя богатый послужной список молодых людей, ваше исследование настоящего будет способствовать более точному пониманию нашего прошлого.

« Предыдущий раздел

Журнал истории детства и юношества

Журнал истории детства и юношества  приветствует представление рукописей оригинального объема статьи, посвященных историческому опыту детей и молодежи, без географических или хронологических ограничений. Все статьи, выбранные соответствующим образом, будут анонимно рецензироваться экспертами в области исследования автора. Журнал не принимает материалы, которые были ранее опубликованы или находятся на рассмотрении для публикации в другом месте. Рукописи должны быть представлены на английском языке с американским использованием и правописанием.

1. Статьи не должны превышать 8000 слов, включая примечания.
2. Авторы должны следовать Руководству по подготовке рукописей при подготовке статей для отправки в журнал (см., в частности, рекомендации по примечаниям, цитированию и правописанию в Северной Америке).
3. Информация об авторе, включая аннотацию из ста слов, в которой подробно излагаются аргументы и значение эссе, а также биографию из ста слов, должна быть включена в отдельный документ.
4. Вся идентифицирующая информация должна быть удалена из рукописи перед отправкой, включая ссылки на ранее опубликованные работы автора (например, не упоминать «моя диссертация» в примечаниях).
5. Пожалуйста, отправьте весь текст и изображения через наш онлайн-сайт подачи рукописей: http://mc.manuscriptcentral.com/jhcy

Linda Mahood
Journal of the History of Childhood and Youth
College of Arts
University of Guelph
50 Stone Road, Guelph, ON
Canada, N1G 37 E-mail: 90 2W1 [email protected]

Журнал истории детства и юношества  включает обзоры последних книг, опубликованных в этой области. Если вы заинтересованы в том, чтобы ваши книги были рассмотрены в журнале, отправьте копии по указанному выше адресу.

Заявление The Hopkins Press Journals об этике и злоупотреблениях служебным положением можно найти на странице этики и злоупотребления служебным положением.

Политика рецензирования

Журнал истории детства и юношества  публикует оригинальные эссе объемом около 8000 слов. Одновременные подачи не принимаются. Мы проводим первичную внутреннюю проверку всех эссе. Если мы решим не отправлять эссе на внешнее рецензирование, оно будет отклонено в течение месяца. Эссе, не отклоненные после внутреннего рецензирования, рассылаются двум внешним читателям с использованием системы двойного слепого рецензирования. После внешнего рецензирования эссе либо 1) принимаются, 2) принимаются при условии доработки, либо 3) классифицируются как «пересмотреть и отправить повторно». Этот обзор занимает около 8–10 недель. Если принято в зависимости от редакции , автор должен решить проблемы, связанные с внешними отчетами, и отправить нам исправленное эссе, а также объяснить, как исправленная версия ответила на критику читателей. Затем решение по этим эссе принимается на дому, обычно в течение недели или двух после получения исправленной версии. Авторы, которых приглашают пересмотреть и отправить повторно, также должны объяснить, как они решили проблемы читателей. Мы снова отправляем исправленное и повторно представленное эссе на внешнее рецензирование (часто одному или обоим первоначальным читателям). Это может занять еще 6–9недели.

Editor

Linda Mahood, University of Guelph

Book Review Editor

Adriana Benzaquen, Mount Saint Vincent University

Editorial Board

Miriam Forman-Brunell, University of Missouri, Kansas City
Rebecca Friedman, Florida International University
Майкл Гроссберг, Университет Индианы,
Патриция Гуарньери, Университет Флоренции, Италия,
Бен Кеппел, Университет Оклахомы,
Энн Бенке Кинни, Университет Вирджинии,
Роу-Мин Кок, Университет Макгилла
Доминик Маршалл, Университет Карлтона
Мэри Джо Мейнс, Университет Миннесоты
Тамара Майерс, Университет Британской Колумбии
Бьянка Премо, Международный университет Флориды
Памела Рини-Керберг, Университет штата Айова
Бенгт Сандин, Университет Линчепинга, Швеция
Дирк Шуманн, Геттингенский университет, Германия
Биргитте Соланд, Университет штата Огайо
Люк Спрингман, Университет Блумсбурга, Пенсильвания
Питер Стернс, Университет Джорджа Мейсона
Shurlee Swain, Австралийский католический университет и Мельбурнский университет

Должностные лица Общества истории детей и молодежи

Тамара Майерс, Университет Британской Колумбии
Патрик Райан, Королевский университетский колледж Западного университета
Кристе Линденмейер, Университет Мэриленда , Baltimore County

Журнал получил большую поддержку от декана Колледжа искусств и наук Пути Клинглера в Университете Маркетт.

Редактор книжного обозрения Адриана Бензакен, Университет Маунт-Сент-Винсент .  

Отправьте книги для рецензирования по адресу:

Adriana Benzaquen
Department of History, Mount Saint Vincent University
166 Bedford Hwy Halifax,
Nova Scotia, Canada, B3M 2J6

. Копии обзора, полученные пресс-службой Университета Джонса Хопкинса, будут удалены.

Абстрагирование и индексирование баз данных

• EBSCOhost
  • Текущие тезисы, 01.05.2009-
  • Исторические рефераты (онлайн), 01.01.2008-
  • TOC Premier (Содержание), 01.01.2008–
• Национальная медицинская библиотека
  • ПабМед
• ОСЛК
  • Статья Первая, т.2, №1, 2009 г.-т.4, №3, 2011 г.
  • Электронные коллекции онлайн, т.2, №1, 2009-т.4, №3, 2011 г.
• Проквест
  • База данных профессионального и технического образования, 01.01.2008-
  • Professional ProQuest Central, 01. 01.2008-
  • ProQuest 5000, 01.01.2008-
  • ProQuest Central, 01.01.2008-
  • Научная библиотека, 01.01.2008-

Источник: Глобальный каталог серийных номеров Ulrichsweb.

Публикуется три раза в год

Среди читателей: ученые, интересующиеся развитием культуры детства и юношества и опытом молодых людей в разное время и в разных местах

Тираж: 230

Расценки на рекламу в печати

Полная страница: (5 x 8 дюймов) – 375,00 долл. США

Половина страницы: (5 x 4 дюйма) – 281,00 долл. США

Январский выпуск – 15 ноября

Майский выпуск – 15 марта

Сентябрьский выпуск – 15 июля

Расценки на интернет-рекламу (в месяц)

Промо-акция (400×200 пикселей) – $281,00 из месяца в месяц.

Все онлайн-объявления принимаются до 20-го числа месяца, предшествующего бронированию.

Общая информация о рекламе

Чтобы получить дополнительную информацию о рекламе или разместить объявление, посетите страницу Реклама .

Оповещения eTOC (электронное оглавление) могут быть доставлены на ваш почтовый ящик, когда этот или любой журнал Hopkins Press публикуется через вашу учетную запись ProjectMUSE MyMUSE. Посетите страницу инструкций eTOC для получения подробных инструкций по настройке учетной записи MyMUSE и предупреждений.

Османские дети и молодежь во время Первой мировой войны — TRAFO — Блог трансрегиональных исследований

Карен Валлгорда

Назан Максудян, Османские дети и молодежь во время Первой мировой войны, Нью-Йорк: издательство Сиракузского университета, 2019. Серия : Современные проблемы на Ближнем Востоке. 211 страниц. ISBN: 9780815636458

История детства долгое время преобладали исследования детей в Европе и Северной Америке, и часто предполагалось, что изменения в детских идеалах этих континентов, распространяясь оттуда на остальной мир через колониализм и другие силы глобализации. В последние десятилетия появилось много новых работ по истории африканского, азиатского и южноамериканского детства, а также детства в различных транснациональных контексты. Эти работы помогли «провинциализировать Европу» в истории детства, выявляя местные особенности и межкультурные сходства по мере а также сложные траектории глобальных изменений за последние столетия. Этот Книга, проливающая свет на четыре разные группы османских детей, чья жизнь были глубоко затронуты событиями Первой мировой войны, является ценным дополнением к этой растущей группе ученых.

Первая глава посвящена всеобъемлющей сети государственных детские дома ( Darüleytams ) основаны из 1915 г. и далее по всей Империи, чтобы удовлетворить насущную потребность в быстром растет число сирот. Учреждения официально обслуживали детей «мучеников», ветеранов и солдат, но Максудян показывает, что очень значительное число детей были армянскими мальчиками и девочками, которые осиротел в результате геноцида армян. В главе описывается политические процессы, приведшие к созданию Управления детских домов, а также изъятие имущества из учебных и благотворительные учреждения союзных держав для этой цели. Детские дома были созданы быстро, но они постоянно недофинансировались и были переполнены. изображения о неблагополучных условиях жизни в детских домах включают яркие подробности о детях спать на полу и держаться друг за друга, чтобы согреться, постоянный голод и разгул смертельных эпидемий. По иронии судьбы, как указывает Максудян, в то время как внутренняя переписка между администраторами учреждений недисциплинированное поведение, случаи жестокого обращения и попытки побега, отчеты подчеркивали счастье детей и хороший характер.

Во второй главе рассказывается о судьбах примерно 1000 Османские мальчики, отправленные в Германию в 1917 и 1918 годах в качестве подмастерьев. в мастерских, шахтах и ​​фермах. Договоренность между двумя государствами напоминало соглашение об опекунстве: османские сироты, нуждающиеся в уходе были переданы Германии в обмен на выполнение ручного труда. Таким образом, молодые люди были важной частью двусторонних отношений между двумя государства, одно из которых изо всех сил пыталось справиться с непреодолимой проблемой сиротства а другой из-за нехватки рабочей силы из-за военной мобилизации. Плохие условия в османских детских домах в сочетании с большими надеждами на их возможности в Германии побуждали молодых людей добровольно участвовать в приключениях. Однако их надежды по большей части не оправдались, когда они прибыли в Германию и обнаружили, что не только если они были недостаточно одеты, им также приходилось работать долгие часы в плохих условиях. условиях и с небольшой оплатой или вообще без оплаты. В некоторых случаях это приводило к сопротивлению. и открытый бунт, поскольку ученики отказывались выполнять свои задачи, а иногда и убежали со своих рабочих мест. Большинство молодых людей в конце концов вернулись в Османской империи, но в очередной раз были разочарованы, обнаружив, что власти там, вместо того, чтобы пытаться использовать свои навыки, по-прежнему обращались с ними как с нуждающимися дети сироты.

Третий глава смещает акцент на изучение путей, которыми милитаризация Османское общество повлияло на детей, особенно в городских центрах. Комитет Союза и прогресса стремился разжечь турецкие националистические чувства и поведение детей через военизированные образовательные схемы. В то же время немусульманские скаутские организации были подавлены. Такие вмешательства научили дети осознают этническую принадлежность и религию, что усиливает напряженность между разными группами несовершеннолетних. Главное, считает автор, дети были не просто объектами турецкой националистической программы; они тоже восприняли его и помогли продвинуть его вперед, «играя в войну», даже участвуя в ожесточенные межэтнические столкновения на улицах. Гипотетически универсальный категория ребенок был таким образом сильно расколоты в многонациональном и религиозно сложном османском общество.

Четвертый и последняя глава посвящена детям, пережившим геноцид армян. Утверждая, что существующая стипендия «превращает армянских детей в иждивенцев, уязвимые и пассивные существа», Максудян настаивает на том, что выжившие «не были просто несчастными детьми, заслуживающими жалости» и подчеркивает важность демонстрация детской активности. После геноцида армянские сироты были более или менее насильственно усыновлены турецкими семьями или помещены в детские дома где они были обращены в ислам и воспитаны как турки. В ближайшее время после войны дети подверглись крупной спасательной операции по инициативе представителей союзных держав с целью их освобождения и реинтегрировать их в армянскую культуру. Однако для многих детей это означало снова были выселены с корнем и поставлены в новые и трудные обстоятельства. Тем не менее, в своих показаниях выжившие подчеркивали собственный «талант» в создании большую часть ситуации. Заводя дружеские отношения, играя в игры, участвуя в различных приключений дети проявляли стойкость и «волю к выживанию».

Вместе, четыре тематических исследования показывают, как Первая мировая война повлияла на османских детей в драматических, хотя порой неоднозначными и непредсказуемыми способами. Одна из сильных сторон Книга представляет собой тщательное документальное подтверждение важности детей в макрополитической жизни. сражения. Как и во многих других контекстах по всему миру, дети в Османской Empire были мобилизованы для продвижения конкурирующих политических программ, и дети сами иногда принимали или даже участвовали в этих процессах, в то время как в других случаях они более или менее открыто отвергали отведенную им роль. В качестве при всех интересных книгах, эта тоже вызывает вопросы для обсуждения. в далее я рассмотрю два связанных вопроса, касающихся действия и методологии.

Постоянная проблема в историографии детства заключается в том, что стремлением выйти за рамки документирования взглядов и практики взрослых путем отслеживания собственное мнение, деятельность и опыт детей. Учитывая, что дети постоянно недостаточно представлен как в опубликованных, так и в неопубликованных архивах, стремление принести Их взгляды подтолкнули ученых к разработке инновационных методологий. и найти нетрадиционные источники. Это стремление также породило научные беседы об эпистемологических возможностях и проблемах связанные с анализом детских «голосов» в отличие от взрослых, и к непрекращающимся дискуссиям о теоретической целесообразности и методологических полезность концепции агентства.

Максудян неявно вписывается в эти дебаты, заявляя главной целью книги является «признание свободы действий детей» и противодействие «виктимизации» их. Главный аргумент состоит в том, что дети действительно были «агентами», которые были «способны социального действия». Это придает книге слегка круглое ощущение; цифры агентства как цель и вывод. Более того, несмотря на то, что концепция агентство вызывает ожесточенные споры не только в области истории детства, но и также в рамках феминистской и постколониальной истории, на которую опирается автор, понятие в книге четко не определено. Он используется по-разному в разных главы, чтобы обозначить сопротивление и участие в планах взрослых как а также для описания устойчивости и способности к выживанию. Но можно было бы спросить: если все эти виды деятельности составляют агентность, можно ли вообще представить себе утверждают, что дети не было агентство? Важно отметить, что анализ Максудяна демонстрирует как сложности, так и существенные различия в копинг-стратегиях детей. Это также показывает, что в во многих случаях, несмотря на попытки повлиять на собственное положение, дети факт очень мало влиял на ход их жизни, которые были сформированы огромные силы полностью вышли из-под их контроля. Все это требует вывод с большим количеством нюансов, чем утверждение о том, что у них была свобода воли – или что их свобода действий увеличивалась по ходу дела (как это можно измерить?). Наконец, сильное утверждение, что перспектива этой книги, в отличие от существующих наук, сопротивляется виктимизации детей или описанию их как «несчастных» и заслуживающий «жалости» неявно предполагает, что быть жертвой как-то недостойно. Но так же как способность к общественной деятельности является фундаментальной чертой человека, так и наша зависимость и уязвимость. Можно предположить, что жертва должна поэтому подсказывайте не жалость, а солидарность.

Связанная с этим цель книги состоит в том, чтобы раскрыть множество различных точек зрения и «дать голос» детям. Книга действительно основана на тщательном исследовании ряду официальных архивов, а также по исследованиям мемуаров, автобиографий и дневники. Тем не менее, в главах разные «голоса» часто объединяются в одно единственное повествование, что немного затрудняет сортировку, когда разные свидетельства подтверждают или противоречат друг другу.